Трое и боги [= Трое и Дана] - Юрий Никитин

– И у нас! Мы только вчера об этом говорили.

– Но ничего не бывает хорошим полностью. Кто жил в Лесу, тотдругой жизни не знал. Но вышли в Степь, увидели мир бескрайним… Увидели, каксолнце совершает свой путь по небу… Всегда с востока на запад! И дознались, чтоночью солнце совершает путь обратно. Уже под землей. И тогда мудрецы решили,что человек должен оставаться человеком и после смерти… Для этого его нужнохоронить распрямленным!

Олег помолчал, сказал нерешительно:

– Вроде бы лучше человеком…

– Остаться человеком – никогда не увидеть нашего мира. Небегать по лесу, не плескаться в реке, не прыгать по деревьям. Никогда не видетьсолнечного мира, никогда! Кто попадает в подземный мир, не возвращается.

– Тогда как же лучше?

– Каждый выбирает свое, – сказал старик неожиданно жестко. –Пока что выбирает. И для всех последующих поколений выбирает. Сшиблись двемогучие силы. Старые боги требуют круговорота душ в природе, новые хотятзакрепить человека в человеке. Взгляни!

Олег осторожно взял в руки глиняный сосуд. Старик называетего лицевой урной. Когда умрет, его сожгут и сюда засыплют прах. Гончар непросто сделал урну, а очень точно вылепил лицо старого ведара. Боги судьбы ужене пустят душу в зверя или птицу, а вернут человеческий облик и ввергнут вмрачное подземное царство… или забросят в солнечный мир вирия!

Олег с холодком страха подумал, что так и не знает, что желучше – остаться наслаждаться жизнью и после смерти в этом прекрасном мире, нонадеть звериную шкуру и лишиться людей, или же остаться человеком, но рискнутьнавеки уйти в мрачный подземный мир?

Я не решил, сказал себе горько, но люди понятно как решат.Если есть возможность, хоть малая, что можно попасть в вирий… Люди рождаются сжаждой риска.

По настоянию старика убитых разбойников и двух его слугпохоронили вместе. Все они дети одного бога, объяснил он. И послушные, идрачливые, и умные, и некрасивые…

Погребальный костер невры сложили из дуба – в соседней рощедеревья на подбор, а чего жалеть, если лес чужой? Да и вообще, дуб – деревомужчин, как береза – дерево молодых женщин. Поверх погребальной крады постелилицветной ковер, разложили украшения погибших. На грудь павшим воинам положилищиты, в ноги – колчаны со стрелами, луки. Мрак позарился было на один, нопроверил тетиву, скривился, оставил в пользу подземного бога. Олег, чуткий кобрядам, отметил, что в головах поставили берестяные и глиняные чаши с медом,горшки. В горшках гречка, просо, рожь. На пальцы надели кольца, в том числе исеребряные с камешками. Одели пышнее, чем одевались при жизни. Даже сапогисменили на новые, хотя до этого были в растоптанных и пыльных от дальних дорог.

Старик сам поднес факел к политым маслом бревнам. Пламявспыхнуло сразу – жаркое, красное. Взметнулся черный дым, скрыл от глаз убитых.Невры попятились от жара, Таргитай закрывался ладошками.

Олег спросил с неловкостью:

– Я дурак, конечно… Но так и не понял, зачем кладем вмогилу… или сжигаем, не важно, оружие, рыбацкую сеть, еду, украшения, наконец?Мертвому ни к чему, а живым могли бы сгодиться.

Старик смотрел пристально, с удивлением.

– Ты мудр… Сам не понимаешь, но ты мудр. Целые поколениямагов не доискиваются, что и почему. Им важен результат. Сказал заклятие – горасдвинулась. А вот почему… Не многие знают сокровенные тайны, которые нельзяразглашать непосвященным. Но ты – особый волхв.

Олег смотрел жадно. Старик дряхл, вряд ли за остаток жизнивстретит, если верить ему, такого же любопытствующего. Сам готов открыть тайныволхвов!

– Люди были зверьем, – сказал старик медленно. – Мужчиныбыли медведями, женщины – обезьянами… Не веришь? Проследи за их повадками. Исейчас жаждут вернуться, зверьем жить легче. Единственный способ удержать вчеловечьей личине – заставить трудиться. Но человек уже силен, он может потрудитьсяутро, а день лежать в праздности, снова превращаясь в животное. Вот ипридумано, чтобы нарочито держать в работе… Мы создали обряд, чтобы мертвомукласть все его имущество. То есть уничтожать, чтобы делали снова. Простым людямнельзя знать такие тайны! Работать никто не захочет. Тем более зря, как онисочтут. Мы-то знаем, что не зря! Новое оружие, посуду, снаряжение делают лучше,добавляют что-то еще. И человек все время трудится, не озверевает, и польза дляобщества…

Олег сказал пораженно:

– Понятно… Конечно, такое надо хранить в тайне… даже не знаюкакой великой… Это я урод: мне мало, чтобы получалось, хочу знать, какполучается… Я могу трудиться гораздо больше, чем надобно.

– Я такой же урод. – Глаза старика стали сочувствующими. –Но мне уже немного топтать эту землю… А тебе суждено надолго стать паршивойовцой…

– А что делать? Быть как все?

– Да, так легче.

Олег покачал головой:

– Не знаю… У меня нет ни мужества, ни бесстрашия, как у моихдрузей. Но мне мало лишь пользоваться заклинаниями. Мне надо уметь ихсоставлять.

Наутро простились со старым грустным магом. Женщина долго немогла оторваться от Таргитая, глаза покраснели, а по щекам бежали слезы. Олегшевелил губами, укладывал в памяти рассказы старого мага. У него тоже глаза быликрасные – слушал ночь напролет.

Но Мрак в рассветных лучах уже видел Город. Тот самый, чтоединственный. Который первый, самый-самый… Вечный и неуязвимый.

Город вырастал, приближался. Как тугим поясом был окруженвысокой стеной из белого камня. Исполинские башни, дворцы, высокие доматеснились так, что едва не переваливались через крепостную стену. Уже видныбыли распахнутые ворота.

Олег чувствовал, как будто у него из ног вынули кости. Ониеще за версту, а стены и башни уже как отвесные горы. Неужто это строили люди?Или боги для себя, а люди поселились позже?

Рядом часто дышал Таргитай. Даже Мрак выглядел потрясенным.Недавно их потрясло размерами село полян в два десятка хат, потом ахнули привиде башни Мардуха… Но здесь целый город исполинских башен из белого камня,дворцы и подвесные мосты, острые шпили!

А еще дальше, за Городом, едва видимые отсюда, вздымаютсяпологие горы оранжевого песка. Они зловеще блестят красным под заходящимсолнцем. Ровные, чем-то неуловимым напомнили Таргитаю снежные заносы в родномЛесу.

Олег тащился так, словно волок на ногах пудовые вериги. Лицоволхва было мрачнее грозовой тучи. Мрак шел хмурый, как обычно, может, чутьобычнее. Проворчал:

– Не бери в голову! А бери, как говорят на Востоке… За всехразве настрадаешься?

Олег огрызнулся:

– Я не Таргитай, чтобы за всех. Сколько здесь мудростинакоплено, подумай! Это же особый Город. Это матерь всех городов на свете!